Избушка-гробик, нарты – новый домик: традиционные похоронные обряды Севера

Избушка на курьих ножках

Всем с детства знакома сказка о Бабе-яге – костяной ноге, живущей в избушке на курьих ножках. Нам она известна как злодейка, которую используют для запугивания непослушных детей, но в фольклоре она – помощница, проводящая героя в иной мир. Почему Баба-яга стоит на границе нашего и потустороннего миров? Ответ прост: потому что избушка на курьих ножках – это на самом деле воздушное захоронение, или, проще говоря, гроб, а сама Баба-яга – ни больше ни меньше чем разлагающийся труп.

Воздушные погребения – довольно архаичный способ избавления от тел, распространенный среди многих народов мира, не имевших доступа к большим площадям свободной и рыхлой земли. На территории России воздушные захоронения делали манси и адыги (черкесы), буряты, ханты, якуты, мокша, ненцы, эвены, тувинцы и другие. Безусловно, смыслы, вкладываемые в ритуал, и способы оставления тел у этих народов отличались. Да и хоронили так, как правило, только тех, кто и так был ближе к небу – шаманов, детей, людей, умерших неестественной смертью. Им, по народным представлениям, требовалась помощь, чтобы легче уйти в иной мир, их нужно было приблизить к небу.

Многие представители коренных народов Урала и Сибири вкладывали останки своих близких в дупла деревьев. К примеру, ненцы хоронили младенцев в дуплах или же заворачивали их в сукно и подвешивали на дереве. Якуты помимо самого покойника вешали на деревья останки лошади, чтобы в загробный мир человек мог отправиться верхом. Но прообразом избушки на курьих ножках стали именно гробы, закрепленные на деревьях с обнаженными корнями, – это делали для того, чтобы растения медленнее гнили. Такой способ захоронений был широко распространен до XX века. С приходом советской власти с этой традицией стали бороться как с языческим предрассудком.

Нарты и олени: загробный капитал

Как отмечали этнографы, к смерти в преклонном возрасте ненцы относились смиренно и даже желали ее, когда не могли более заниматься никакой работой. Этнограф Константин Носилов фиксировал среди ненцев такие рассказы: «Прежде не так умирал на­стоящий самоед, как ныне... Увидит старик, что тухнут его глаза и не видят уже родной тундры... и начнет говорить своему сыну старик: “Вставай, сын, иди к стаду, лови моих лучших оленей, запрягай мои лучшие санки, поезжай в тундру и ищи там народ. Скажи ему, что не хочу я больше жить на этом свете”».

Такое легкое отношение к смерти можно объяснить тем, что ненцы (они же самоеды) верят, что, когда один из них умирает, он начинает другую, лучшую жизнь в нижнем мире. Смерть не исключает жизни: мертвые занимаются привычными и любимыми делами. Именно поэтому «в дорогу» их важно снарядить как полагается, со всей тщательностью: дать лук и стрелы, чашку и ложку, котелок, оставить лодку и нарты, а к ним – заколоть и оленей. Все вещи должны были быть поломаны и перевернуты, чтобы они тоже попали в мир иной.

Хоронили ненцы только на родовых кладбищах. А как поступали, если человек умирал вдали от родных мест, где-нибудь во время кочевки? Его могли завернуть в шкуры или берестяные тиски и возить за собой на нартах, а по окончании кочевки (что могло занять месяцы) похоронить на родовой территории. Некоторые ненцы и вовсе могли не хоронить умершего родственника, а просто возить его с собой.

У ненцев, живущих на достаточно обширной территории и часто кочующих, есть разные способы захоронений. Но чаще всего своих мертвых народ хоронит в деревянных срубах, которые построить легче, чем выкопать могилу в промерзшей земле. Так что подобные захоронения можно встретить и по сей день в тундре Ямало-Ненецкого округа.

Воин уходит в огне, а провожает его «ворона»

Чукчи издревле славились своим бесстрашием в бою. В 1732 году предводитель русских военных экспедиций на Чукотку Дмитрий Павлуцкий писал в своем донесении: «Чукчи – народ сильный, рослый, смелый, плечистый, крепкого сложения, рассудительный, справедливый, воинственный, любящий свободу и не терпящий обмана, мстительный, а во время войны, будучи в опасном положении, себя убивают. Стреляют из луков и бросают камни, но не очень искусно».

Неудивительно, что самой доблестной смертью для них была именно гибель в бою. Как и ненцы и коряки, чукчи не ждали дряхлой и немощной старости, а выбирали добровольную смерть, как только понимали, что становятся обузой для своих близких. Умершие в сражении, старики, умершие от старости, или ушедшие по своей воле отправлялись в верхний мир к доблестным предкам, средний мир был обителью живых, а в нижний попадали те, кого забрали болезни и злые духи.

В ходе похорон по-чукотски тело покойного сжигали или же оставляли на открытой местности. В похоронах умершего и его близких сопровождает «ворона» – это женщина, посвященная в традиции чукотских похоронных ритуалов. Она помогает переодеть покойника, следит за тем, чтобы похоронный костюм был сшит и одет как надо, распоряжается о том, чтобы умершего снарядили вещами, которыми он будет пользоваться в ином мире. После всех приготовлений его везут на кострище и кладут головой на запад, что символизирует закат его жизни.

«Ворона», одетая в камлейку (это традиционная верхняя непромокаемая одежда, которую шили из кишок морских животных), разрезает ремень и одежду покойника, тем самым высвобождая его, и кричит по-вороньи. Когда же тело оставляют, а не сжигают, ритуал происходит иначе. Выбрав место посуше и обложив его камнями, площадку покрывают жиром или костным мозгом оленя. Само тело умершего также покрывают жиром и кусками оленьего мяса. Так хищники сначала съедают его, а затем и плоть покойника. Чем быстрее исчезнет тело, тем легче будет пересечение границы миров для человека.

Обряды дошли и до наших дней, но сейчас к ним прибегают все реже, в основном люди старшего поколения, желающие уйти по-чукотски.